Как передали российские СМИ, в Скатерном переулке Москвы открыта мемориальная доска, посвященная бывшему министру иностранных дел и экс-премьеру Евгению Примакову. Сообщается, что доска была установлена по указу президента России Владимира Путина.
Напомним, что в мае этого года преемник Примакова на внешнеполитическом поприще Лавров в интервью "Комсомольской правде" предложил установить в Москве памятник Евгению Примакову. "У нас есть проект памятника Евгению Максимовичу, мы об этом подумали сразу, когда он ушел из жизни, — сказал Лавров. — Вопрос пока не рассматривался, я впервые озвучил эту идею". Он добавил, что собирается передать данное предложение президенту России и выступил за установку монумента в сквере на Смоленской площади.
А еще раньше, в июне 2015 года вице-спикер Госдумы Николай Левичев предлагал поставить памятник Примакову на Лубянской площади в Москве, недвусмысленно подчёркивая истинную деятельность Примакова и его профессиональное родство с Путиным.
Между тем ни Лавров ни Левичев, как бы они ни старались, вряд ли смогут угодить чекистскому ареопагу Кремля во главе с Путиным, ибо идея начать "гебистский марафон" в правительстве принадлежит, как ни странно, Г. Явлинскому. Именно он на одном из антикризисных заседаний Госдумы в 1998 году неожиданно предложил Примакова на пост премьер-министра РФ.
Трудно сказать, что тогда подвинуло лидера "Яблока", позиционирующего себя в качестве "демократической партии", выйти с таким предложением, но именно это положило начало тому, как Ельцин с упорством стал примерять выходцев из КГБ/ФСБ на высшие посты в государстве, искать себе преемника среди этой публики. Последним в этом позорном марафоне, продемонстрировавшим окончательный отход Ельцина от стремления к демократическим завоеваниям России, стал Путин, плавно затем пересевший в президентское кресло.
Хотя Примаков недолго находился во главе правительства, тем не менее именно он своей деятельностью на этом посту, прежде всего зловещим "разворотом самолета над Атлантикой", символизировал возврат к великодержавному курсу. Курсу, который стал предтечей путинского вызывающего антизападничества, оформленного в его речи в Мюнхене в феврале 2007 года, теории и практики восстановления былого "имперского величия", ласкающего слух консервативно и религиозно настроенных слоев населения России.
По ряду объективных и субъективных причин этот ретроградный курс мог быть восстановлен именно выходцами из КГБ, включая, прежде всего, Примакова, которым удалось ловко воспользоваться нерешительностью Ельцина, его неспособностью и нежеланием провести демокоммунизацию и дечекистизацию России.
Наиболее отчётливо эволюция гебистов видна на примере того же Примакова. Он был известен как сторонник горбачёвской "перестройки", входил в ближайшее окружение Горбачева, выступил против ГКЧП, в организации которого, как известно, решающая роль принадлежала КГБ во главе с Крючковым. Затем преспокойно с конца 1991 года и до назначения мининдел в 1996 году возглавлял СВР.
В такую же личину демократа и верующего, крещенного якобы в детстве, влез и Путин, работавший в начале 90-х помощником ещё одного "демократа" и "либерала" Собчака и готовивший известный санкт-петербургский десант, который постепенно высаживался во второй половине 90-х годов в Москве во властных структурах.
Представляется, что есть все основания говорить о том, что после распада СССР КГБ совместно с бывшей партноменклатурой де-факто присутствовал во властных структурах ельцинской России по причинам не только политическим, но и экономическим. Поэтому, думается, говорить о том, что привод Путина на высшую госдолжность означало реванш спецслужб, было бы не совсем верным.
С исторической и методологической точек зрения никакого реванша не было. Скорее следует говорить о том, что с самого начала 90-х годов существовал секретный сценарий восстановления руководящей роли КГБ/ФСБ и бюрократической партноменклатуры в государстве, прерванной в связи со смертью Ю. Андропова.
Между тем после назначения Путина директором ФСБ этот сценарий особо и не скрывался. Так, выступая 20 декабря 1999 года, в годовщину создания Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) перед своими коллегами, Путин начал речь фразой о том, что задание ФСБ выполнил — стал премьер-министром России. Такую же фразу произнес перед активом КГБ и Юрий Андропов, став Генсеком ЦК КПСС в 1982 году.
Окончательно этот процесс был завершён по результатам первого президентского срока Путина, когда он убрал с поста премьера М. Касьянова и назначил на его место генерала ФСБ М. Фрадкова. А в 2007 году в Мюнхене этот процесс получил свое логическое и идеологическое оформление. Так что неоГКЧП усилиями Примакова, Путина и сотоварищей был блестяще претворен в жизнь.
По всей вероятности, эту историческую обречённость и зацикленность России и понял Явлинский, когда выдвинул идею с назначением Примакова на должность главы правительства. Тем не менее вряд ли наследники Примакова, прежде всего Путин, благодарны за это Явлинскому, который своим предложением стал просто катализатором необратимого процесса. То, что это было сделано деятелем, придерживающимся демократических взглядов, лишь ставит под сомнение подлинность демократических процессов "лихих девяностых".
