Я ношу в себе мысли, которые при первом приближении кажутся понятными и внятными — ответы на вопросы "почему так всё вышло?", "почему мы там, где мы есть?". Сажусь и что-то пишу, пытаюсь упорядочить, а получается какой-то сумбур, потому как все глубже — это не только социология, не только психология, не только сознательная "дебилизация", не только Hi-Tech пропаганда — это всё вместе, комплексно, сложно и далеко не последние 22 года, а как минимум с 1918-ого.
Когда весь этот ил уляжется по дну, обозначив сущности. Специалисты, как патологоанатомы, поставят точный диагноз, на основании которого цивилизация сделает выводы и внесёт изменения. Но всё же… На днях меня спросили двое, двое людей с друг другом не знакомые, но живущих в россии - "а что делать-то? Орать и вопить большого ума не надо! Что делать?".
Я не знаю. Честно.
Ощущение болота накрыло меня в 2011, в "рокировку". Из-за этого я и ухал, уехал с мыслью когда-нибудь вернуться.
Но понимание, что вернуться будет нельзя, понимание неизбежности катастрофы пришло, увы, не с Крымом (простите, мои Украинские друзья), а с убийством Бориса Немцова. Что-то сломалось, перевернулось. Надежда на изменения, на оздоровление — ушла окончательно. Это как, ВИЧ, который поражает главное — иммунную систему. Убивает не сам по себе вирус иммунно дефицита, он только уничтожает защиту, делая простую простуду смертельной, которая и ставит крест на жизни с потерей последнего лейкоцита.
Борис ведь больше говорил не о коррупции, а о болезни, об империи и её пороках, о родовых болячках. Он говорил о сути проблемы. И не смотря на то, что его голос был не единственный, но был самый громкий и живой, даже его никто не слышал… никто в статистическом значении этого слова.
Почему?
В моих школах (коих я поменял пять раз), кабинеты литературы были увешаны Пушкиными, Тольстыми, Достоевскими и прочими титанами. В кабинетах физики, химии и биологии на меня взирали Менделеевы, Вавиловы, Ломоносовы, Чебешевы… Но в кабинете английского языка не было портрета Джека Лондона или Хемингуэя. На меня обрушивалось величие… Величие россии и не отпускало от первого до выпускного класса. "Мы великие! Мы уникальные! Гагарин! Пушкин! Самая большая территория!" - в голос или же через символы, вбивали мне и всем нам в мозги.
А тут уж, извините, величие по определению подразумевает безгрешность. Но по факту, всё куда ведёт непомерное чувство превосходства — это в безнаказанность. Вначале всегда бытовую: на**ать в лифте, вышвырнуть мусор в окно, пнуть кошку, припарковать машину на газоне. Если можно гадить себе во двор, то почему нельзя своровать на фильтрах на вредном производстве и тихою травить весь город? Если можно пнуть кошку или отравить собаку, то почему нельзя откатить на покупке медицинского оборудования? В стране, где ссут в лифтах — демократии и справедливости не бывает, потому как демократия и справедливость — это про уважение и правду (право) прежде всего, а всё прочее лишь следствие.
Вы будете смеяться, но тяжесть родовой травмы… это вот ощущение своей уникальности, особенности, оно очень заметно именно на уехавших. Приезжает и все ему должны… он (она) постоянно сетует, что здесь не то, там не так. Будет продвигать идею русских школ, но с пеной у рта выступать против школ для арабских детей или детей с азии - "это другое!". Будет поливать и смешивать с г**ном местных политиков за мягкость в отношении эмигрантов иного цвета, иного разреза глаз. И, конечно, он никуда не вернётся — ведь на самом деле он и не уезжал, вся целиком россия при нём, в его голове со всем, прилагающимся величием. Важно это понять, когда человек накачен по самые края ощущением причастности, когда он считает себя особенным по происхождению — он не приезжает в гости в другую страну, нет, это он делает большое одолжение "им", что решил пожить теперь и здесь. Поэтому меня вовсе не удивляет поддержка режима извне, ведь, как было сказано, "разруха не в клозетах, а в головах".
Всё это я говорю, лишь для того, чтобы было понятно — быстро ничего не изменится. Нужно не одно поколение, не одно десятилетие тяжёлой работы, чтобы выскрести весь этот гной из голов. Десятилетия.
Оптимисты, что ставят Германию с Японией в пример, пытаясь "втиснуть" срок на восстановление в одно десятилетие, должны учитывать тривиальный момент — никто не собирается громить россию, никто не будет насильно разоружать армии и ровнять с землёй города. Мир ясно и чётко взял курс на возведение великой русской стены. Только на этот раз, стена охраняет мир от того что внутри.
В связи с этим возникает довольно ограниченное число сценариев. На одном конце, удержавшийся у власти психопат, гниение, разложение и непомерное расчеловечивание ещё на десять - двадцать лет. Потом взрыв, но взрыв в уже тотальной разрухе, в пустыне.
Я не верю в этот вариант, мне кажется региональные элиты, привыкшие к красивой жизни за эти 20 лет воспользуются слабостью режима раньше. Это уже другая крайность. В стране с развалом союза откладывали и заливали деньгами глобальные проблемы — проблемы независимости и идентичности. Попробуйте объясните башкирам, бурятам, чеченцам, дагестанцам, ингушам, татарам в каком таком месте они "русские"?
Мир не собирается разговаривать с большой россией кто бы её не представлял, да хоть бы и Навальный. Разговор с большой россией может идти только в одном русле — отмена санкций и диалог в обмен на ядерное оружие… точка.
И именно это региональные элиты и чувствуют, и мне кажется очередной парад независимости нас ждёт очень скоро. Что удержит Казань от объявления суверенитета, как безъядерной страны в обмен на допуск к глобальным сельскохозяйственным ранкам? Почему бы так не сделать Башкирии? Что остановит от этого регионы близкие к Китаю, с которым "дела" иметь ещё проще чем с Западом? А что помешает северу задуматься над тем "чем мы не Норвегия?".
Но откровенно дотационные регионы и в первую очередь кавказ ничего кроме сурового кризиса не ждёт, ибо там внутри свои счёты, что давно ждут сведения.
Это домино, это обрушение. Страна, уже потерявшая армию, уже находящаяся в изоляции не сможет удерживать регионы, которые могут и способны существовать независимо. Первыми выходят сильные ещё больше ослабляя центр, оставляя его без возможности перераспределения средств в дотационные регионы, где напряжение возрастёт кратно.
И да, это всё и есть ответ на вопрос "а что делать-то?".
Человеческий выбор прост: играть в лотерею или… бежать. Первое предполагает удачный выбор: Ханты-Мансийск, Калининград, Новосибирск, Екатеринбург, Хабаровск или может Питер? Да кто ж знает? Второй же путь подразумевает мысли не о своей судьбе, а о своих детях.
Если главное они, дети, то у меня ответ один - бежать. И других соображений у меня нет.
Империя обречена, она развалится не из-за ракет, что прилетят рикошетом (уже летят), она развалится из-за внутренних противоречий, из-за несовместимости с цивилизацией.
"Что делать?" Что бы что? Спасти себя? Своё имущество? Или всё-таки своих детей?
Имущество уже не спасёшь. Нет, его не отберут, но ценность будет падать вместе с уровнем жизни.
Спасти себя? Достаточно сидеть тихо.
Спасти детей? Дать им будущее? Бежать, отпустив всё то, что было нажито… Это, увы, цена… Цена за "я вне политики"…
Ах да… даже сейчас… я слышу "да кому мы там нужны?" Вот так вот сразу - никому. Придётся показать и доказать, что нужны. Придётся трудиться, придётся начать всё заново и потерять лет десять своей жизни на это вот всё. Да, придётся. Это цена.
! Орфография и стилистика автора сохранены
